Четвертьфиналист «Ролан Гаррос» Александр Бублик рассказал, за счёт чего преодолел спад в текущем сезоне.
— Расскажи, тренеру полагается процент от призовых на «Ролан Гаррос»?
— Это, наверное, уже наше дело, но скажу так: никто в команде не останется обиженным. Все работали, поэтому бонусы получают все — тренер, агенты, вся команда. Процент или не процент — это я оставлю между нами, но каждому достаются небольшие бонусы.
— Вы с командой приняли решение сменить ракетку. Ты сейчас играешь чёрной ракеткой без логотипов. Почему вы решили сменить инвентарь?
— Слушай, тяжёлая ситуация была. Честно, менять ничего не планировали. Грубо говоря, была хорошая предсезонка — наверное, лучшая в моей жизни. Тренировался с топами, с половиной первой десятки, всё было идеально. Tecnifibre покрасил мою ракетку в новый цвет, подобрали новые струны — вроде всё круто.
Я начал год где-то 33-м, думал: «Окей, если останусь в этом диапазоне, нормально». Но мне нужно было много очков защищать [в первой половине года], а выиграть турнир или выйти в финал — не так просто. Подозревал, что за два месяца заработаю не тысячу очков, как в 2024-м, а, скажем, 500 — и это уже будет хорошо. А заработал я 100. В Индиан-Уэллсе проиграл Ватануки в близком матче. Из восьми поражений пять или шесть были против ребят, которые на той же неделе выигрывали турниры или на следующей. И вот проиграл я один раз Ватануки — человеку, которому не должен был проигрывать, — и Меньшику. Вот он был единственный до Майами, кто не выигрывал титул. Все остальные либо выходили в финал или брали титул. То есть Кецманович выиграл Делрей-Бич, Серундоло, Ковачевич на той неделе обыграл Рублёва. Все, с кем я играл, были на подъёме, но я проигрывал в упорных матчах.
Начал злиться: почему раньше я вытаскивал такие матчи, а теперь нет? Где этот X-фактор? Сетки у меня были тяжёлые, играл с топами, но всё равно — почему я раз за разом проигрываю? Очередное обидное поражение — 6/4 в третьем Ватануки, который стоял за пределами топ-200. Он, кстати, потом дошёл до четвертого круга, обыграл Тиафо, но всё равно обидно.
Я продолжал тренироваться, не сдавался. Обещал тренеру, что до Уимблдона буду играть, а потом, если ничего не изменится, возьму паузу на пару месяцев, чтобы разобраться, в чём дело. Мы не понимали, в чём причина. Тренировочный процесс был на уровне — лучший за карьеру: с декабря 2024-го по март 2025-го я вкалывал как никогда. Но результата не было, и мы не понимали почему.
Однажды на тренировке, часа через два-три, подходит мой агент, смотрит со стороны и говорит: «Саш, что думаешь, почему так?» Я ему: «Не знаю, я тренируюсь, в корт попадаю, ты же видишь. Я же не проигрываю 6/1, 6/2, когда явно есть какие-то погрешности в игре». Все матчи близкие, но не хватает какого-то экстра, чтобы выиграть. Он вдруг говорит: «Давай ракетку поменяем». Я на него смотрю: у меня контракт с Tecnifibre до 2028 года, условия шикарные, деньги хорошие, всё вообще прекрасно. Говорю: «Что мы делать будем?» Он подходит к спарринг-партнёру, берет его ракетку и говорит: «Вот этой будешь играть».
Я взял, начал играть — и, знаешь, ничего кардинально не изменилось, но мяч стал лететь посильнее, я начал создавать больше проблем даже спаррингу. Это стало видно. И Артём [Супрунов, тренер] спрашивает: «Удобно? Нравится?» Я говорю: «Да мне всё равно, дай хоть что-то». Подозревал, что, может, моя ракетка не даёт нужной силы или вращения. В тот же день попробовали ещё одну ракетку того же бренда, вторая понравилась больше. Артём с агентом купили их, покрасили в черный, и я поехал [на «Челленджер»] в Финикс.
Поиграл новой ракеткой 20 минут со спаррингом, потом два дня в Лас-Вегасе не брал её в руки. Приехал в Финикс за три часа до матча на «Челленджере» — и дошёл до финала. Это показывает, насколько теннис — сложный и непредсказуемый спорт для нас, «обычных» игроков — не Синнеров, Алькарасов, Руудов, Зверевых или Медведевых. Для тех, кто в диапазоне топ-20-топ-50.
Поменял ракетку — и всё изменилось. В первом матче в Финиксе подал, кажется, 24 эйса, потом 20, потом 15. Я не напрягался, ничего не менял, просто взял новую ракетку и пошёл играть. Статистика говорит сама за себя: с новой ракеткой эйсов стало в два раза больше.
Понял, что проблема была в ракетке, искренне об этом говорю. Она не давала того X-фактора, который помогал выигрывать. С новой ракеткой я стал создавать больше проблем соперникам. Вот даже на «Ролан Гаррос» ко мне подошел Артём и говорит: «Я даже не знал, что ты так умеешь». Я говорю: «Так я тоже не знал».
Мы поменяли вес ракетки — с 330 граммов на 290, разница в 40 граммов. Это произошло за сутки: вечером играю старой, мне дают новую, крашу её, еду в Лас-Вегас, не тренируюсь, приезжаю в Финикс — и сразу выхожу на корт.
Знаешь, мне было уже всё равно. Впервые в карьере я начал падать в рейтинге, и это выбивало из колеи. Мы с Артёмом много обсуждали, и я даже говорил: «Лучше бы я вообще упал, перестал тренироваться — хоть была бы причина». Тогда бы он сказал: «Саш, хватит гулять, давай работать». Но нет, я тренировался, боролся, делал то, что обычно не делаю, а после каждого матча чуть ли не истерика: «Артём, объясни, что не так?» Я спрашивал: «Что мне делать? Я тренируюсь, не сдаюсь, борюсь, но проигрываю не только топам, а уже всем подряд — и всё в борьбе». Даже говорил ему: «Можно я хоть раз проиграю 6/2, 6/2? Хоть будет понятно, что исправлять». Когда проигрываешь 7/5 или 6/4 в третьем, думаешь: «Ну ладно, пару розыгрышей не вытянул, может, двойную подал — бывает». Но это повторялось раз за разом.
Раньше при смене покрытий или условий — жара, холод, зал, грунт — мы постоянно меняли струны, натяжку. С новой ракеткой я играю с одной натяжкой везде: в 30-градусной жаре в Америке, в зале, на грунте. Это сняло с головы кучу вопросов: «Как натянуть? Пожёстче или помягче?» Теперь я думаю только о том, как сыграть в корт. Я же умею подавать, укорачивать, играть с лёта, но с прошлой ракеткой укороченные не долетали до сетки. Когда агент дал мне другую ракетку, я убедился, что дело не во мне. Через два месяца я вернулся в топ-50. Насколько бы это ни звучало легкомысленно, но это просто факт. В марте я был 86-м, в мае — уже в топ-50. С 15 марта, начиная с «Челленджера» в Финиксе, до 15 мая я выиграл Турин и вернулся в топ-50. А через неделю после Турина дошел до четвертьфинала «Гарроса».
— После твоего выдающегося выступления на «Ролан Гаррос» бренд, чьей ракеткой ты играешь, выходил на связь? Может, предложили контракт, или пока всё тихо?
— Дело не в контракте, а в том, что сначала нужно уладить все вопросы с Tecnifibre. Мы уважаем бренд, с которым я провёл некоторые годы своей карьеры. Я не могу как бунтарь просто взять другую ракетку и сказать: «Да пошли вы, буду делать что хочу». Нужно уважать людей, с которыми ты работал все эти годы.
Мы уже нашли способ решить проблему. Договорились с Tecnifibre, и поэтому я уже выходил на корт с сумкой Armani, а не Tecnifibre. Всё готово к расторжению контракта. Этим занимаются юристы, не я. Как только контракт будет расторгнут, все останутся довольны. После этого мы объявим нового спонсора. Пока нужно урегулировать нюансы с Tecnifibre, чтобы все были довольны, — объяснил Бублик в интервью Анне Чакветадзе на YouTube-канале First & Red.